В первую часть книги вошли проповеди, произнесенные во время воскресных и праздничных богослужений в храме святых апостолов Петра и Павла за последние три года, а во вторую — интервью и выступления автора в различных аудиториях и средствах массовой информации. Эти тексты объединяют как проблематика, связанная с прошлым и настоящим Русской Православной Церкви и с российской историей ХХ века, так и личность протоиерея Георгия Митрофанова, стремящегося оставаться пастырем Церкви Христовой и тогда, когда он произносит с амвона проповеди, и тогда, когда он в качестве историка Русской Православной Церкви ХХ века и публициста размышляет о проблемах Церкви в России и о самой России.
Предисловие
Жанры проповеди, интервью и беседы — слишком разные, чтобы легко соединиться в книгу. Проповедь должна в итоге научить, интервью — продемонстрировать быструю реакцию, беседа — увести на глубину. Мало у кого получается сочетать несочетаемое; чаще всего тексты сбиваются в кучу и плохо пригоняются друг к другу. У знаменитого петербургского историка, мыслителя, публициста протоиерея Георгия Митрофанова получилось, причем блестяще. Не только потому, что голос его всегда звучит ясно, убедительно и строго что с амвона, что с экрана. И даже не только потому, что на всех высказываниях отца Георгия лежит отсвет цельной личности священника. Но прежде всего потому, что в фокусе всегда — Христос, о чем бы ни шел разговор: от веры до политики и от проблем психиатрии до вопросов этики.
Но проповедовать Христа можно тоже по-разному. Романтически и безответственно. Скучно и банально. Сладко и обманчиво. Митрофанов не пугает слушателя ужасами ада и не предлагает ложных утешений, он твердо обещает каждому из нас: христианство не избавит вас от боли, но со Христом — не страшно, потому что в Нем не только явлена любовь, но и сосредоточена высшая справедливость. И мы должны нести в себе Его любовь — и следовать духовной справедливости. Всегда. Во всем. Без деления на «высокое» и «низкое», церковное и бытовое, политическое и религиозное, домашнее и общественное.
Вот отец Георгий и не делит. Он прошивает проповеди, интервью и размышления сквозной бескомпромиссной мыслью: бояться нужно не ошибки, бояться нужно оскорбить Христа неправдой. В проповеди о Рождестве он ставит перед паствой (и читателем) вопрос: почему наша православная традиция глубоко постигла образ Богоматери и как бы пригасила лик Иосифа? Да, из благочестивых побуждений, но семья неполна без Иосифа! Не обижаем ли мы Деву, убирая Иосифа в тень? Не нарушаем ли законы этой самой высшей справедливости? (Проповедь в праздник Рождества Христова, Мф 2:1–12.)
Или — резко сменим тему — следуем ли мы принципам духовной справедливости, обсуждая тему «перевертышей», тех новых прихожан, которые внезапно прозрели в 90-е и сменили кресло в парткоме на место в церковной двадцатке? Одни из нас отказывают им в праве измениться, найти истину после долгих лет блужданий, другие не хотят признать, что для многих, слишком многих, МП РПЦ стала равноценной заменой ЦК КПСС. А Митрофанов предлагает свой подход. Право на смену позиции есть у каждого; права перетаскивать коммунистические навыки в церковную жизнь нет ни у кого. Покаяние не предполагает обязательного биения себя в грудь и посыпания головы пеплом; оно требует от человека пересмотра собственной жизни, готовности переступить через себя — во имя и ради Христа. (Проповедь в 14-ю неделю по Пятидесятнице, притча о брачном пире.)
Собственно, любое выступление отца Георгия так или иначе возвращает нас к проблеме справедливости и теме правды; каждое его суждение — об этом, а не о том, как нужно оставаться в рамках привычной традиции или же, наоборот, подстраиваться под новые теории. У него есть единая точка отсчета, поэтому и в церкви, и под камеры, и в записях на радио, и просто в разговоре с журналистом он готов ответить на любой вопрос. И насчет отношения к смерти, включая право на эвтаназию, и про геев, и про власть, и про настоящее, и про будущее. О чем бы его ни спросили, он ответит, как положено свободному и мыслящему Очерки духовной справедливости христианину. Исходя из представления о правде и духовной справедливости.
Один из главных выводов, который вынесет читатель этой книги: каждый мирянин, священник и монах имеют право (а в некоторых случаях обязанность) занять свою позицию по ключевым проблемам современности, но христианство в целом не имеет и не может иметь политической окраски. Понятно, почему оно не может быть коричневым или красным; со спасением тотальность несовместна. Но долгие десятилетия отец Георгий Митрофанов допускал, что православие бывает «белым». Не в том смысле, в каком мы говорим о «белом духовенстве», но в том, в котором говорили о Белом движении, о его сражении за Святую Русь, за право русской эмиграции сохранять ее великий идеал. Но выяснилось, что и белым христианство не бывает. Потому, во-первых, что оно настолько всеобъемлюще, что ни одной идеологии, ни одной политике его в себя не вместить. И потому, во-вторых, что мечтательность несовместима с трезвостью, без которой нет духовной справедливости.
Переступив через себя, через свои привычки, переменив свой ум и пожертвовав душевным комфортом, отец Георгий Митрофанов отказался от ретроспективной утопии. Автобиографично звучат слова из митрофановского интервью: «Надо внимательно прочесть дневники самого отца Александра Шмемана, чтобы понять, что культурный и духовный феномен русского зарубежья нами в значительной степени преувеличен. Сам отец Александр Шмеман это продемонстрировал тогда, когда, нанеся оставшуюся так и не зажившей рану своему учителю Антону Владимировичу Карташеву, покинул Сергиевский институт, а за ним и отец Иоанн Мейендорф. Александру Шмеману стало ясно, что маленький мирок русского зарубежья, в котором он вырос, так и не стал миром. <…> Этот мир обречен на исчезновение. Или же русские беженцы должны были стать полноценными гражданами тех стран, в которых они жили. А самое главное, избавиться от бредовой идеи Русской Миссии…»
Христианину негде спрятаться, не у кого найти постоянное прибежище — ни у политиков, ни у бизнеса, ни у церковного начальства; ему оставлен только один путь, только одна защита — у Христа и во Христе. Поэтому священник Митрофанов ставит Пост гораздо выше Святок: во время Святок человек расслаблен, он предпочитает прятаться от грустной правды, что Христос пришел в этот мир, но будет миром отвергнут. «Желаю вам после внешнего довольства, а может быть даже — самодовольства святочного периода — терзаний, сомнений, исканий Бога, которые и поведут нас к осмысленному Великому посту».
И тут возникает последний соблазн проповедника, отрекшегося от любых иллюзий: начать проповедовать мрачность. Отбирать надежду, вталкивать в бездну отчаяния, настраивать на мученичество как единственно достойную цель и единственно возможный путь христианина. И тем самым вовлекать в сладострастие боли. Нет, это неправда; духовная справедливость и православный мазохизм несовместимы: «И когда ты в своих повседневных делах будешь делать выбор в пользу Христа, может быть, тебе и не придется оказаться на месте мученика и делать этот выбор ценой собственной жизни. И чтобы быть свидетелем Христа, нужно будет не погибать, а жить».
Цель проповедей отца Георгия, его интервью и бесед — научить искусству жить и верить. Без малейшего самообмана, политического и религиозного, без каких бы то ни было иллюзий, земных и небесных. Но с любовью и надеждой — во Христе.
Александр Архангельский
Очерки духовной справедливости • Проповеди • Рождество Христово • Неделя по Рождестве Христовом • Обрезание Господне • Крещение Господне • Сретение Господне • Неделя 12-я по Пятидесятнице, о богатом юноше • Неделя 13-я по Пятидесятнице, притча о злых виноградарях • Неделя 14-я по Пятидесятнице, притча о брачном пире • Неделя 15-я по Пятидесятнице, беседа с фарисеями о главных заповедях • Неделя 16-я по Пятидесятнице, притча о талантах • Неделя 17-я по Пятидесятнице, исцеление дочери хананеянки • Неделя 18-я по Пятидесятнице, о призвании апостолов • Неделя 19-я по Пятидесятнице, о любви к врагам • Неделя 20-я по Пятидесятнице, о богаче и Лазаре • Неделя 21-я по Пятидесятнице, воскрешение сына наинской вдовы • Неделя 22-я по Пятидесятнице, притча о сеятеле • Неделя 23-я по Пятидесятнице, исцеление гадаринского бесноватого • Неделя 24-я по Пятидесятнице, исцеление кровоточивой женщины и воскрешение дочери Иаира • Неделя 25-я по Пятидесятнице, о милосердном самарянине • Неделя 26-я по Пятидесятнице, о неразумном богаче • Неделя 27-я по Пятидесятнице, исцеление согбенной женщины в субботу • Неделя 28-я по Пятидесятнице, притча о званых и избранных • Неделя 29-я по Пятидесятнице, исцеление десяти прокаженных • Неделя 30-я по Пятидесятнице, ответ Христа начальствующему • Неделя 31-я по Пятидесятнице, об исцелении слепого • Неделя 32-я по Пятидесятнице, о Закхее • Неделя о мытаре и фарисее • Неделя о блудном сыне • Неделя мясопустная, о Страшном суде • Неделя сыропустная, Прощеное воскресенье • Неделя 1-я Великого поста • Неделя 2-я Великого поста • Неделя 3-я Великого поста • Неделя 4-я Великого поста • Неделя 5-я Великого поста • Неделя 6-я Великого поста, Вход Господень в Иерусалим • Утреня Страстной пятницы • Неделя 2-я по Пасхе, апостола Фомы • Неделя 3-я по Пасхе, жен-мироносиц • Неделя 4-я по Пасхе, о расслабленном • Неделя 5-я по Пасхе, о самарянке • Неделя 6-я по Пасхе, о слепом • Вознесение Господне • Неделя 7-я по Пасхе, святых отцов I Вселенского Собора • День Святой Троицы • Интервью, размышления • КГБ, ЛГБТ и русский апокалипсис • Мы упустили созидание нашей Церкви • Выгоревшие священники вызывают во мне уважение • Какую Церковь мы сегодня выбираем • Наш народ попытался совершить самоубийство • Большевики убивали переименованиями • Почему мы хотим повторить войну? • Правда о нас, сказанная не нами • Крик души о беспамятстве поколения • Почитания новомучеников в России не сложилось. А мы гордимся тем, чего надо стыдиться • Антон Владимирович Карташев
